Был холодный ноябрьский вечер. |
Я только что покончил с весьма плотным обедом, в составе коего не последнее место занимали неудобоваримые французские трюфли, и теперь сидел один в столовой, задрав ноги на каминный экран и облокотясь о маленький столик, нарочно передвинутый мною к огню, – на нем размещался мой, с позволения сказать, десерт в окружении некоторого количества бутылок с разными винами, коньяками и ликёрами. |
С утра я читал «Леониды» Гловера, «Эпигониаду» Уилки, «Паломничество» Ламартина, «Колумбиаду» Барлоу, «Сицилию» Таккермана и «Диковины» Гризуолда и потому, признаю, слегка одурел. |
Сколько я ни пытался взбодриться с помощью лафита, все было тщетно, и с горя я развернул попавшуюся под руку газету. |
Внимательно изучив колонку «Сдаётся дом», и колонку «Пропала собака», и две колонки «Сбежала жена», я храбро взялся за передовицу и прочёл её с начала до конца, не поняв при этом ни единого слова, так что я даже подумал: не по-китайски ли она написана, и прочитал ещё раз, с конца до начала, ровно с тем же успехом. |
Я уже готов был отшвырнуть в сердцах |
Сей фолиант из четырёх листов завидных, который даже критики не критикуют, — |
когда внимание моё остановила одна заметка. |
«Многочисленны и странны пути, ведущие к смерти, – говорилось в ней. – |
Одна лондонская газета сообщает о таком удивительном случае. |
Во время игры в так называемые „летучие стрелы“, в которой партнёры дуют в жестяную трубку, выстреливая длинной иглой, вставленной в клубок шерсти, некто зарядил трубку иглой остриём назад и сделал сильный вдох перед выстрелом – игла вошла ему в горло, проникла в лёгкие, и через несколько дней он умер». |
Прочитав это, я пришёл в страшную ярость, сам точно не знаю почему. |
«Презренная ложь! – воскликнул я. – Жалкая газетная утка. Лежалая стряпня какого-то газетного писаки, специалиста по сочинению немыслимых происшествий. |
Эти люди пользуются удивительной доверчивостью нашего века и употребляют свои мозги на изобретение самых невероятных историй, необъяснимых случаев, как они это называют, однако для мыслящего человека (вроде меня, добавил я в скобках, машинально дёрнув себя за кончик носа), для ума рассудительного и глубокого, каким обладаю я, сразу ясно, что необъяснимо тут только удивительное количество этих так называемых необъяснимых случаев. |
Что до меня, то я лично отныне не верю ничему, что хоть немного отдаёт необъяснимым. |
– Майн готт, тогда ты большой турак! – |
возразил мне на это голос, удивительнее которого я в жизни не слышал. |
Поначалу я принял было его за шум в ушах – какой слышишь иногда спьяну, но потом сообразил, что он гораздо больше походит на гул, издаваемый пустой бочкой, если бить по ней большой палкой; так что на этом бы объяснении я и остановился, когда бы не членораздельное произнесение слогов и слов. |
По натуре я нельзя сказать чтобы нервный, да и несколько стаканов лафита, выпитые мною, придали мне храбрости, так что никакого трепета я не испытал, а просто поднял глаза и не спеша, внимательно огляделся, ища непрошеного гостя. |
Однако никого не увидел. |
– Кхе-кхе, – продолжал голос, между тем как я озирался вокруг, – ты, ферно, пьян как свинья, раз не фидишь меня, федь я сижу у тебя под носом. |
Тут я и в самом деле надумал взглянуть прямо перед собой и действительно, вижу – против меня за столом сидит некто, прямо сказать, невообразимый и трудно описуемый. |
Тело его представляло собой винную бочку или нечто в подобном роде и вид имело вполне фальстафовский. |
Снизу к ней были приставлены два бочонка, по всей видимости, исполнявшие роль ног. |
Вместо рук наверху туловища болтались две довольно большие бутылки горлышками наружу. |
Головой чудовищу, насколько я понял, служила гессенская фляга, из тех, что напоминают большую табакерку с отверстием в середине. |
Фляга эта (с воронкой на верхушке, сдвинутой набекрень на манер кавалерийской фуражки) стояла на бочке ребром и была повернута отверстием ко мне, и из этого отверстия, поджатого, точно рот жеманной старой девы, исходили раскатистые, гулкие звуки, которые это существо, очевидно, пыталось выдать за членораздельную речь. |
– Ты, говорю, ферно, пьян как свинья, – произнёс он. – Сидишь прямо тут, а меня не фидишь. И, ферно, глуп, как осел, что не феришь писанному в газетах. |
Это – нрафда. Все как есть – прафда. |
– Помилуйте, кто вы такой? – |
с достоинством, хотя и слегка озадаченно спросил я. – Как вы сюда попали? |
И что вы тут такое говорите? |
– Как я сюда попал, не тфвоя забота, – отвечала фигура. – А что я гофорю, так я гофорю то, что надо. А кто я такой, так я затем и пришёл сюда, чтобы ты уфидел сфоими глазами. |
– Вы просто пьяный бродяга, – сказал я. – Я сейчас позвоню в звонок и велю моему лакею вытолкать вас взашей. – Хе-хе-хе! – засмеялся он. – |
Хо-хо-хо! |
Да федь ты не можешь! |
– Чего не могу? – |
возмутился я. – Как вас прикажете понять? |
– Позфонить не можешь, – отвечал он, и нечто вроде ухмылки растянуло его злобный круглый ротик. |
Тут я сделал попытку встать на ноги, дабы осуществить мою угрозу, но негодяй преспокойно протянул через стол одну из своих бутылок и ткнул меня в лоб, отчего я снова упал в кресло, с которого начал было подниматься. |
Вне себя от изумления я совершенно растерялся и не знал, как поступить. |
Он же между тем продолжал говорить: |
– Сам фидишь, лучше фсего тебе сидеть смирно. Так фот, теперь ты узнаешь, кто я. Фзгляни на меня! |
Смотри хорошенько! |
Я – Ангел Необъяснимого. |
– Необъяснимо, – ответил я. – У меня всегда было такое впечатление, что у ангелов должны быть крылышки. |
– Крылышки! – |
воскликнул он, сразу распалясь. – |
Фот ещё! |
На что они мне! Майн готт! |
Разфе я цыплёнок? |
– Нет, нет, – поспешил я его уверить, – вы не цыплёнок. Отнюдь. |
– Тогда сиди и феди себя смирно, не то опять получишь от меня кулаком по лбу. |
Крылья имеет цыплёнок, и софа в лесу имеет крылья, и черти с чертёнятами, и главный тойфель, но ангелы крыльеф не имеют, а я – Ангел Необъяснимого. |
– И какое же у вас ко мне дело? |
– Дело? – |
воскликнула эта комбинация предметов. – Как же ты турно фоспитан, если спрашиваешь у тжентльмена, и к тому же ангела, о деле! |
Таких речей я, понятно, даже от ангела снести не мог; поэтому, призвав на помощь всю мою храбрость, я протянул руку, схватил со столика солонку и запустил в голову непрошеному гостю. |
Однако то ли он пригнулся, то ли я плохо метил, но все, чего я добился, это разнёс вдребезги стекло на циферблате каминных часов. |
Ангел же, со своей стороны, не оставил мои действия без внимания, ответив на них тремя новыми затрещинами, не менее увесистыми, чем первая. |
Я принуждён был покориться, и стыдно признаться, но на глаза мои то ли от боли, то ли от обиды набежала слеза. |
– Майн готт! – |
промолвил Ангел Необъяснимого, сразу заметно подобрев. – Майн готт, этот человек либо очень пьян, либо горько стратает. |
Тебе нельзя пить крепкую, надо разбафлять водой. Ну, ну, на-ка, фыпей фон этого, мой труг, и не плачь. |
И Ангел Необъяснимого до краев наполнил мой бокал (в котором примерно на треть было налито портвейну) какой-то бесцветной жидкостью из своих рук-бутылок. |
Я заметил, что на них вокруг горлышка были наклейки со словами |
Доброта и внимание Ангела несколько успокоили меня, и наконец с помощью воды, которой он неоднократно доливал моё вино, я вернул себе присутствие духа настолько, чтобы слушать его удивительные речи. |
Я даже не пытаюсь пересказать здесь все, что от него услышал, но в общем я понял так, что он является неким гением, по чьему велению случаются все contretemps рода человеческого, чьё дело – устраивать все необъяснимые случаи, которые постоянно озадачивают скептиков. |
Раза два во время разговора, когда я отваживался выразить ему моё полнейшее недоверие, он страшно свирепел, так что в конце концов я почёл за благо помалкивать и не оспаривать его утверждений. |
Он продолжал разглагольствовать, а я откинулся в кресле, закрыл глаза и только забавлялся тем, что жевал изюм, а черенки разбрасывал по комнате. |
Но через некоторое время Ангел вдруг возомнил, что и это для него оскорбительно. |
В страшном гневе он вскочил, надвинул воронку на самые глаза и с громовым проклятием произнёс какую-то угрозу, которой я не понял, после чего отвесил низкий поклон и удалился, пожелав мне словами архиепископа из «Жиль Блаза» |
Его уход принёс мне облегчение. |
Несколько стаканчиков лафита, которые я выпил, вызвали у меня сонливость, и я был более чем расположен вздремнуть минут пятнадцать, как обычно после обеда. |
В шесть часов у меня было важное свидание, пропустить которое я ни в коем случае не мог. |
Накануне истёк срок страховки на мой дом, и поскольку возникли кое-какие разногласия, было решено, что я приду на заседание правления страховой компании и на месте договорюсь о возобновлении страховки. |
Подняв глаза к каминным часам (мне так хотелось спать, что вытащить часы из кармана просто не было сил), я с удовольствием обнаружил, что у меня в запасе целых двадцать пять минут. |
Была половина шестого, до страховой конторы ходьбы от силы пять минут, а моя сиеста ни разу в жизни не затягивалась дольше двадцати пяти. |
Так что я мог не беспокоиться и не мешкая погрузился в сон. |
Проснувшись, я снова взглянул на каминные часы и, право, почти был готов поверить в пресловутые необъяснимые случаи, когда обнаружил, что вместо обычных пятнадцати – двадцати минут проспал всего три, ибо до назначенного мне часа все ещё оставалось добрых двадцать семь минут. |
Тогда я снова сладко задремал, но когда наконец проснулся опять, то, к величайшему моему изумлению, на часах все ещё было без двадцати семи минут шесть. |
Я вскочил, снял их с каминной полки – они стояли. |
Мои карманные часы показывали половину восьмого; я проспал добрых два часа и в страховую контору, естественно, опоздал. |
«Неважно, – сказал я себе, – зайду завтра утром и извинюсь. Однако, что могло произойти с часами?» |
Я внимательно осмотрел их, и оказалось, что один из черенков от изюма, которые я разбрасывал по комнате во время рассуждений Ангела, влетел через разбитое стекло циферблата прямо в скважину для завода и торчал оттуда, препятствуя вращению минутной стрелки. |
– Ага, – сказал я, – понятно. |
Такие вещи говорят сами за себя. |
Вполне естественная случайность, со всяким может произойти. |
Тут не над чем было ломать голову, и в положенный час я отправился спать. |
В спальне, поставив свечку на тумбочку у кровати, я сделал было попытку проштудировать несколько страниц из книги «Вездесущность бога», однако, к сожалению, менее чем за двадцать секунд погрузился в сон, а свеча так и осталась гореть у моего изголовья. |
Спал я тревожно – во сне мне без конца являлся Ангел Необъяснимого. |
Мне мерещилось, будто он стоит у меня в ногах, раздвигает шторы и гулким, отвратительным голосом винной бочки грозит мне ужасной местью за неуважительное с ним обращение. |
Кончил он свою длинную гневную речь тем, что сорвал с головы фуражку-воронку, вставил её мне в глотку и буквально затопил меня вишнёвой настойкой, которую изливал непрерывной струёй из правой длинногорлой бутылки, заменявшей ему руку. |
Он все лил и лил, мне стало невмоготу, я не вытерпел и проснулся – и как раз успел заметить, как крыса убегает в подполье с моей зажжённой свечой в зубах, однако помешать ей в этом уже не успел. |
Очень скоро я почувствовал сильный удушливый запах: стало совершенно ясно, что дом горит. |
Через несколько минут языки пламени вырвались на волю и с невероятной быстротой охватили здание. |
Все пути отступления из моей спальни были отрезаны – оставалось только окно. |
Люди, толпившиеся на улице, быстро раздобыли длинную лестницу, подняли и приставили её к подоконнику. |
По этой лестнице я стал торопливо спускаться, как вдруг прежирный боров, чьё округлое брюхо, да и вообще весь облик и выражение лица напомнили мне Ангела Необъяснимого – так вот этот боров, мирно дремавший в грязи по соседству, ни с того ни с сего надумал вдруг почесать левое плечо и не нашёл ничего лучшего, как воспользоваться для этой цели лестницей, на которой я находился. |
Я кувырком полетел вниз и, преследуемый неудачами, сломал руку. |
Это несчастие, а также потеря страховки и ещё более серьезная утрата всей шевелюры, под корень спаленной пожаром, настроили меня на серьезный лад, так что в конце концов я принял решение жениться. |
В городе у нас жила богатая вдова, как раз безутешно оплакивавшая кончину седьмого мужа, и её-то страждущей душе я и предложил бальзам моих сердечных признаний. |
Она стыдливо даровала мне своё согласие. |
Я с восторгом и благодарностью пал к её ногам. |
Тогда, зардевшись, она склонила головку, и её роскошные локоны соприкоснулись с моими – доставшимися мне во временное пользование от Гранжана. |
Как именно случилось, что они переплелись, не знаю, но с колен я поднялся без парика с голой сияющей лысиной, а негодующая вдова – вся опутанная чужими волосами. |
Так рухнули мои надежды на прекрасную вдову – из-за случайности, предвидеть которую, правда, было совершенно невозможно, но которую вызвала цепь вполне естественных причин. |
Однако я не отчаялся и предпринял осаду сердца не столь неумолимого. |
И снова в течение краткого времени судьба благоприятствовала мне, но, как и в предыдущий раз, все сорвалось из-за вмешательства пустячной случайности. |
Встретившись однажды с моей наречённой на улице, где гуляло избранное общество нашего города, я поспешил было отвесить ей один из моих самых изысканных поклонов, как вдруг в глаз мне влетела крупица некоей посторонней материи, и я на какое-то время совершенно ослеп. |
Не успело зрение ко мне возвратиться, как уже моя возлюбленная исчезла, оскорблённая до глубины души таким, как она считала, вызывающим поступком – пройти мимо и не заметить её! |
Пока, растерявшись от неожиданности (хотя это могло бы случиться со всяким смертным), я стоял, все ещё не владея зрением, ко мне приблизился Ангел Необъяснимого и с любезностью, какой я от него вовсе не ожидал, предложил свою помощь. |
Бережно и весьма искусно исследовав мой пострадавший глаз, он объяснил, что в него попало, извлёк это – что бы оно ни было, – и мне сразу стало легче. |
Тогда я решил, что настала пора мне умереть (раз уж судьба так меня преследует), и с этим намерением я направился к ближайшей речке. |
Там, сняв одежду (ибо нет никаких причин нам умирать в ином виде, чем мы появились на свет), я бросился в воду вниз головой. Видела все это только одинокая ворона, которая отбилась от своего племени, пристрастившись к зерну, из которого гонят спирт. |
И эта самая ворона, лишь только я плюхнулся в воду, не нашла ничего лучше, как ухватить в клюв самый важный предмет моего туалета и полететь прочь. |
Тогда, отложив исполнение моего самоубийственного замысла до другого раза, я спешно сунул нижние конечности в рукава и пустился вдогонку за грабительницей со всей скоростью, какую предписывала потребность и допускала возможность. |
Но злой рок по-прежнему преследовал меня. |
Я бежал во всю прыть, задрав голову в небо и все внимание сосредоточив на похитительнице моей собственности, как вдруг почувствовал, что мои ноги уже больше не касаются твёрдой земли; оказалось, что я сорвался и лечу в пропасть, на дне которой я неизбежно переломал бы себе все кости, если бы, по счастью, не успел ухватиться за волочившийся канат-гайдроп от гондолы летевшего надо мною воздушного шара. |
Едва только успел я настолько оправиться от растерянности, чтобы осознать, перед какой страшной опасностью я стою, вернее, вишу, как я тут же во всю силу лёгких принялся оповещать об этой опасности находящегося надо мной аэронавта. |
Долгое время мои старания оставались безуспешны. |
То ли этот дурак меня не видел, то ли, подлец, не обращал внимания. |
Его летательный аппарат между тем быстро взмывал ввысь, и с такой же быстротой падали мои силы.' |
Я уже готов был смириться с неизбежной гибелью и покорно свалиться в море, но тут настроение моё вновь поднялось, ибо сверху раздался гулкий голос, лениво напевавший какую-то оперную арию. |
Я поглядел вверх – на меня смотрел Ангел Необъяснимого. |
Сложив руки на груди, он свесился за борт гондолы; во рту у него торчала трубка, он ею попыхивал и имел вид человека, весьма довольного и собой, и белым светом. |
У меня уже не оставалось сил говорить, и я только устремил на него умоляющий взор. |
Он смотрел мне прямо в лицо, но несколько минут не произносил ни слова. |
Затем наконец переложил трубку из правого угла рта в левый и соблаговолил заговорить. |
– Кто фы такой? – спросил он. – И какофо тойфеля фам надо? |
На столь вопиющее нахальство, жестокосердие и притворство я мог ответить только кратким призывом: |
– Помогите! |
– Фам помочь? – переспросил этот злодей. – Ну уж нет. |
Фот фам бутылка – не зефайте, она фам поможет) |
С этими словами он выпустил из рук тяжёлую бутылку с вишнёвой настойкой и попал ею мне прямо по темени, так что у меня создалось впечатление, будто она вышибла мне все мозги. |
Под этим впечатлением я уже готов был разжать руки и с миром отдать богу душу, но меня остановил окрик Ангела, который велел мне держаться. |
– Тержитесь! – |
крикнул он. – Не надо торопиться. Хочешь ещё бутылочку? Или ты уже тофольно отрезфел и пришёл в себя? |
В ответ я поспешил дважды помотать головой: отрицательно – в знак того, что ещё одна бутылка мне сейчас не очень нужна; и утвердительно, желая этим заверить его, что я совершенно трезв и полностью пришёл в себя. |
Ангел немного смягчился. |
– Тогта, значит, ты наконец поферил? – спросил он. – |
Ты теперь феришь в необъяснимое? |
Я снова кивнул утвердительно. |
– И феришь в меня, Ангела Необъяснимого? |
Я опять кивнул. |
– И признаешь, что ты пьян в стельку и глуп как осел? |
И я снова кивнул. |
– Раз так, положи правую руку в левый карман панталон в знак полного подчинения Ангелу Необъяснимого. |
Этого я по очевидным причинам сделать не мог. |
Начать с того, что левая рука у меня была сломана при падении с пожарной лестницы, так что если бы я разжал теперь правую руку и выпустил канат, то выпустил бы его безвозвратно. |
Кроме того, у меня не было панталон, и, чтобы их получить, я должен был догнать ворону. |
Вследствие всего этого я вынужден был, к величайшему моему сожалению, отрицательно покачать головой, желая этим сообщить Ангелу, что в данный момент мне было бы несколько затруднительно удовлетворить его вполне разумные требования. |
Но лишь только я перестал качать головой, как… |
– Ну, и катись ко фсем чертям! – |
рявкнул с неба Ангел Необъяснимого. |
При этом он полоснул острым ножом по канату, на котором я висел, а так как в это самое мгновение мы пролетали над моим домом (который за время моих странствий успели заново отстроить), вышло так, что я угодил в дымоход и обрушился в камин у себя в столовой. |
Когда я пришёл в себя (ибо падение порядком меня оглушило), оказалось, что сейчас около четырёх часов утра. |
Я лежал ничком на том самом месте, куда упал с воздушного шара, лицом уткнувшись в холодную золу вчерашнего огня, а ногами попирая обломки опрокинутого столика, а вокруг валялись всевозможные остатки десерта вперемешку с газетой, несколькими разбитыми стаканами и бутылками и пустым графином из-под вишнёвой настойки. |
Так отомстил мне Ангел Необъяснимого. |