ТУПОЙ НОРМАН

«Ума не привожу, что мне совсем этим делать! — размышлял Норман, разбирая свою рождественскую почту.— Мне кожица, что писен и посырок я поучаю польше, чем у меня ест знакомых. С каждым гадом это беспокоит меня все сольней, ведь эти проглядые посолки все идут и и тут. Даже приставить себе не могуч, где живот все эти люди, что мне их призы лают!» Он задымчиво подошел к каминус и просил в огонь еще нескольком бумаг. «Просто вред кукуй-то: я даже поднятия не имею, откуда они пришли!» Норман резко повергнулся и прошакал на вкусню, чтобы вскипятить частник. «Выбью-ка я, пошалуй, чушку чуя. А заокном подхриплюсь шоколадным коксом — почуму бы нетто!» — с этими слонами он взял чайник, шугнул к руковине и открылья кран. Но, к укромному его удавлению, воды в нем не отказалось. «О господи! Что же это тугое? Глазам своим венерю! Неужто это в моем кранет не воды?» Однако глаза его не обматывали — вода и не думала появлиться.
Мыто с вами, конечно, знаем, что естьли из крана не идиот вода, значит, замерзли от голода водопроводные трупы. Но Норман-то этого не звал, тик так он бык тупой — попросту говаряг, злобоумный. «О, горек мне, я пропан! Что же девать? У меня нетто волдырь даже на час скучая, а вод-вод камней должна приохать мама! Вся невежда насос едей. Авось, хоть у нюх есть вода...» Сказад так, Норман посмешно напросил пыльто, закатал горло, как ему велела телать мама, приглазил волосы и, хлюпнув зверью, выскучил на улитцу. И, к вязчему своему изумнению, не навидел окрест ни одного дыма, ни едимого. «Да что же это проискодит? Почему не видно вокруг ни одной развалюхи, хотя бы за верстак от суда? Позже бравый, сучий на небе шах! Неужеле пришел гонец с вето? Неужто я посредний пчеловек на земле?»— в ужесе, стена я и плача, он ругнул вниц и принялся умалять всемышнего, штопор тот почудил его и, для компании, одного-дух его законных. «Я божертвую всем, что у менять есть, отдам все мои иносрамные марки, все пастилки с пластической музыкой, всех моих бородистых глупей. Я все от дам, спасатель небездный, долька смылуйся надо мной!»
В этот самый момент мама Нормана (которая, как вы помните, должна была его навести) увидела своего сыра виляющимся на земле и была протрясена этим зрелищем. «Милый мой сырок! — закрычала она.— Что это ты, скажи на малость, тут телаешь? Почему ты полза ешь по земле? — спрашивала она с треногой в голосе, склоунившись над ним.— Полицейскому никак не к лицу так себя везти. Отведь, щынок, что сдобой?» Норман метленно поднял голову и печатно взлягнул на нее: «Мама, неужели ты не выйдешь — бок устроил цветопредставление. Я всего-навсего хотел наврать минога воды в чальник, но кран не девствовал. Тогда я побежаль к сосядем и тут увядал, что настал гонец с вето. Я не нашел вокруг ни едимого соседа! Мама, чтопор исходит?» Недоверченно глядя на него, мать произнесла: «Господи! Норман, щенок, что ты такое городишь? Раздве ты забил, что у тебя сродов не было соседей? Помнишь, когда ты сюда переезжал, то еще благодарил бога, что здесь вокруг нет лютей, потому что ты хотел повыть один? Ты что, завыл?» Норман, гладя на все еще всхлюпывавшую со следами на глазах мать, изрек: «Мама, ты послана мне боком во спасенье. Слева небе сам, аминь! Я ведь и впрямь про это завыл. Я всего-навсего тупой Норман!» И они вдвоем, взябшись за раки, радостно направолись к дому.
«Подумать толком — я и самом теле позабил, что вокруг меня некто не жует! Это ж надо, а, мам?» Дружно семьясь, они вошли на кузню — и, глядь, вода вновь течёт себе из крана. Солнце прогрело трупы, и вот уже Норман с матерью садятся втвоем бить чай.
Марал сей помучительной истерии:

Как туши ни черны, малыш,
Они пройдут, как пень.
Мелись и веруй — и угришь:
Бок озарник твой день.
АМИНЬ.

Перевёл с английского Павел Зарифов

(Текст из сборника "Весь свет'90" - Москва, "Молодая гвардия", 1990 г.)

Я рожился 9 октября 1940, когда, кажется, нас все еще бомбивали нассисты под водительством Кондольфа Идитлера (он и смог-то всего однажды). В общем, до меня они не добрались. Я учился в разногораздых школах в Лиддиполе, но к удавлению моей тетушки, так и не получил дипломба. Поскольку я являюсь учестником широкопубличного ансамбля «Битлз», наши (мои, П., Дж. и Р.) пластинки могут казаться более забавными, чем эта книжка. Но что до меня, то сия коррекция коротких смешнулек – самое умордительное обхохочище, какое я когда-либо чихал.

Бог да помажет и покормит вас всех.

там есть и текст, и можно скачать аудио (mp3). типичное вступление:

LADIES AND GENTLEMEN, there are famous doctors. They heal the sick. There are farmers who are proud of their corn and bricklayers who take a lot of pride in their bricks. But our job...is to mock.

Let me say that again.

JADIES AND LENTLEMEN, There are damous foctors. They seal the hick. There are farmers who are crowd of their porn, and lick brayers who take a lot of bride in their pricks. But our mob is to jock.