Почему Гарни пришлось скакать за шляпой |
Видите ли, в чем дело, полковник Гранджерфорд был джентльменом. |
Джентльменом с головы до пят, и вся его семья такая была. |
В нем присутствовало то, что называют породой, а это ценится в мужчине не меньше, чем в лошади, – так говорила сама вдова Дуглас, а никто не поспорил бы с тем, что она – первая аристократка нашего города; да и папаша всегда твердил то же самое, даром что аристократства в нем было примерно столько же, сколько в кошачьем соме. |
Полковник Гранджерфорд был очень высок и строен, кожу имел смугловато-бледную, нигде ни краснинки; лицо он каждое утро выбривал дочиста, губы у него были тонкие-претонкие и ноздри тоже, а нос длинный; брови густые, глаза – тёмнее не бывает – сидели в глазницах до того уж глубоких, что казалось, будто они на тебя из пещер смотрят. |
Лоб у него был широкий, волосы чёрные и прямые и свисали до самых плеч. |
Руки длинные, худые, и каждый Божий день он надевал чистую рубашку и полотняный костюм, такой белый, что глазам больно было смотреть; а по воскресеньям облачался в синий фрак с медными пуговицами. |
Он всегда ходил с тростью из красного дерева с серебряным набалдашником. |
До шуток-прибауток полковник охотником не был, голоса никогда не повышал. |
Человеком он был добрым до невероятия – и каждый как-то сразу чувствовал это и понимал, что ему во всем довериться можно. |
Иногда полковник улыбался и на это приятно было смотреть; но если он выпрямлялся во весь рост, что твой флагшток, а под бровями его начинали посверкивать молнии, то всякому хотелось первым делом залезть на дерево, а уж оттуда выяснять причину грозы. |
Ставить кого-либо на место ему не приходилось – в присутствии полковника место своё знали все. |
Общество его каждому было по душе, потому что он словно солнечный свет источал, – я хочу сказать, что рядом с ним погода всегда казалась хорошей. |
Бывало, конечно, что и тучи собирались, и тогда становилось совсем темно, но всего на полминуты, этого хватало, а после опять целую неделю – тишь да благодать. |
Когда он и старая леди спускались утром вниз, все прочие члены семьи вставали и желали им доброго утра и не садились, пока не усядутся старики. |
Затем Том или Боб подходил к буфету, в котором стоял графин, брал стаканчик, смешивал в нем с водой настоянное на горьких травах вино и подавал стаканчик отцу, и тот держал его в руке, ожидая, когда Том или Боб и себе то же самое намешают, а после сыновья с поклоном произносили: «Наше почтение, сэр, мадам», и старики чуть-чуть склоняли голову и благодарили их, и они выпивали, все трое, а Боб и Том клали в свои стаканчики немного сахару, заливали его большой ложкой воды, капали туда же виски или яблочной водки и отдавали стаканчики мне и Баку, и мы тоже выпивали за здоровье стариков. |
Боб был старшим сыном, Том средним – рослые, красивые, широкоплечие мужчины, смуглолицые, с длинными чёрными волосами и чёрными глазами. |
Одевались они, как и старик, в белую холстину и носили широкие панамы. |
Ещё была мисс Шарлотта, двадцатипятилетняя, высокая, гордая и статная – и очень добрая, когда не сердилась, а уж если рассердится, то взглянет так, что у человека коленки слабеют, этим она в отца удалась. |
Очень она была красивая. |
Да и сестра ее, мисс София, тоже, но та была совсем другой – мягкой, ласковой, ну просто голубка. |
Ей только-только исполнилось двадцать. |
У каждого члена семьи имелся в услужении свой негр – даже у Бака. |
Мой-то все больше баклуши бил, потому как я не привык, чтобы за меня что-нибудь делали, а вот негру Бака приходилось-таки повертеться. |
Вот такой стала к тому времени эта семья, а прежде она была побольше – ещё трое сыновей, их всех поубивали, да покойница Эммелина. |
Старому джентльмену принадлежало много ферм и больше сотни негров. |
Временами к нам съезжалась за десять-пятнадцать миль целая толпа народу, все верхом, и гостила по пять, по шесть дней, и тогда рядом с домом, и на реке, и в лесу устраивали пикники с танцами, это днём, а ночами в доме давались балы. |
По большей части, гости были родичами семьи. |
Мужчины всегда приезжали с ружьями. |
Люди они все сплошь были видные собой, благородные, уж вы мне поверьте. |
В тех краях жил ещё один аристократический род – пять или шесть семейств, носивших, по большей части, фамилию Шепердсоны. |
Люди они были такие же именитые, высокородные, богатые и благородные, как Гранджерфорды. |
Шепердсоны и Гранджерфорды пользовались одной и той же пароходной пристанью, стоявшей милях в двух выше нашего дома, так что иногда я, отправившись туда с кучей нашего народу, видел и кучу Шепердсонов, приезжавших к пристани на превосходных лошадях. |
Однажды мы с Баком отправились в лес, поохотиться, и вдруг услышали стук копыт. |
А мы как раз дорогу переходили. |
Бак говорит: |
Мы так и сделали – укрылись в лесу и смотрим сквозь листву. |
И довольно скоро на дороге показался красивый молодой человек на шедшей рысью лошади – поводья он бросил и сидел прямо, как солдат. |
Поперек его седельной луки лежало ружье. |
Я этого человека уже видел раньше. |
Это был молодой Гарни Шепердсон. |
И вдруг ружье Бака как бабахнет у меня прямо над ухом и с головы Гарни снесло шляпу. |
Он подхватил ружье и понёсся прямо туда, где мы прятались. |
Ну, мы его дожидаться не стали, а дали деру. |
Лес был негустой, поэтому я все оглядывался назад – смотрел, не пора ли мне от пули уворачиваться, – и два раза видел, как Гарни целит в Бака из ружья; а потом он развернулся и поскакал назад, – я полагаю, шляпу искать, но точно сказать не могу, своими глазами не видел. |
А мы так и неслись во все лопатки до самого дома. |
Глаза у старого джентльмена, когда он выслушал рассказ Бака, вспыхнули – думаю, больше от радости, – но потом лицо его словно застыло, и он говорит, мягко так: |
–Не нравится мне, когда из кустов стреляют. |
Почему ты не вышел на дорогу, мой мальчик? |
–Шепердсоны же не выходят, отец. |
Они за любое преимущество хватаются. |
Мисс Шарлотта, слушая Бака, держала голову высоко, по-королевски, ноздри ее раздувались, глаза сверкали. |
Старшие братья хмурились, но молчали. |
А мисс София побледнела, но, правда, когда услышала, что молодой человек не пострадал, румянец на ее щеки вернулся. |
Как только мне удалось заманить Бака к кукурузной риге под деревьями, я спросил: |
–Ты его и вправду убить хотел, Бак? |
–Ещё как! |
–А что он тебе сделал? |
–Ну а тогда, почему же тебе его убить охота? |
–Да ни почему – это все из-за кровной вражды. |
–Какой ещё вражды? |
–Слушай, ты в каких краях вырос? |
Неужто не знаешь, что такое кровная вражда? |
–Сроду о ней не слыхал – расскажи. |
–Ну, – говорит Бак, – кровная вражда это вот что такое: поссорится один человек с другим и убьёт его; а следом брат того другого убивает его; а после другие братья – их обоих – начинают охотиться друг за другом; ну а потом и двоюродные братья в это дело встревают – так оно и тянется, пока все всех не перебьют и враждовать будет уже некому. |
Но это, знаешь, история длинная, времени много отнимает. |
–А ваша вражда давно продолжается, Бак? |
–Да уж, будь спокоен, давно! |
Тридцать лет назад началась, около этого. |
Был там у них какой-то спор, стали они судиться, суд признал одного из спорщиков не правым, ну тот взял да и застрелил другого, который в суде выиграл, – больше-то ему, понятное дело, ничего не оставалось. |
На его месте любой поступил бы точно так же. |
–А из-за чего у них спор вышел – из-за земли? |
–Да может быть – не знаю. |
–Ладно, а стрелял первым кто? |
Гранджерфорд или Шепердсон? |
–И что же, никто этого не знает? |
–Да нет, па знает, по-моему, и ещё кое-кто из стариков, но, правда, из-за чего у них сыр-бор начался, и старикам не известно. |
–Сколько же всего народу погибло, а, Бак? |
–Много; похоронные конторы на этом здорово заработали. |
Другое дело, что убить так сразу не всякого удаётся. |
В па однажды пальнули крупной дробью, ну да он не в обиде, потому что сам подставился, не уберегся. |
Боба как-то ножом пырнули и Тома тоже пару раз ранили. |
–Скажи, Бак, а в этом году кого-нибудь уже убили? |
–А как же, у нас одного и у них одного. |
Месяца три назад мой кузен Бад, ему четырнадцать было, поехал прокатиться верхом по лесу, который на другом берегу, а оружия с собой сдуру не прихватил, ну, заехал в самую глушь и вдруг слышит, за ним кто-то скачет, а после видит, это старый Лысый Шепердсон – в руке ружье, волосенки белые по ветру развеваются; и Бад нет, чтобы спрыгнуть с лошади да в кусты удрать, решил, что сможет ускакать от старика; ну и промчали они миль пять, если не больше, а старик не то, что не отстаёт, а понемногу нагоняет, и наконец, Бад понял, что ему не уйти, остановил коня, повернулся к старику, чтобы пулю не в спину получить, понимаешь? |
А старик подъехал поближе и застрелил его. |
Ну, правда, долго ему этой удаче радоваться не пришлось, потому что через неделю наши ребята и его уложили. |
–Сдаётся мне, этот старик был трусом, Бак. |
–Ну уж нет, ни вот столечко. |
Среди Шепердсонов трусов нет – ни одного. |
И среди Гранджерфордов тоже. |
Да этот старик как-то раз против троих Гранджерфордов аж полчаса продержался – и победил. |
Они все были верхом, а он спешился, укрылся за поленницей, поставил перед собой лошадь, чтобы она его от пуль прикрывала, а Гранджерфорды спешиваться не стали, скакали вокруг старика, палили в него, а он в них палил. |
Ясное дело, и лошадь его, и сам он вернулись домой продырявленными, все в крови, да ведь Гранджерфордов-то оттуда в дом нести пришлось – один был убит, второй умер на следующий день. |
Нет, сэр, если вам требуются трусы, среди Шепердсонов их лучше не искать, только время зря потратите, – их там и в заводе нет. |
На следующее воскресенье все мы отправились, и все верхом, в церковь, она милях в трёх от дома стояла. |
Мужчины взяли с собой ружья и Бак тоже, и во время службы держали их зажатыми между колен или прислонёнными к стеночке, чтобы под рукой были. |
И Шепердсоны точно так же поступили. |
Проповедь была хуже некуда – насчёт братской любви и прочей скукотищи в этом роде; однако все ее очень хвалили, и обсуждали на обратном пути, и много всякого наговорили насчёт веры, и добрых дел, и свободной благодати, и допередопределения, и я не понял чего ещё, так что это воскресенье далось мне труднее, чем все прежние. |
Примерно через час после обеда все уже спали – кто в кресле, кто по своим комнатам, – и стало мне совсем скучно. |
Бак и его пёс растянулись в траве на угреве и тоже дрыхли. |
Я поднялся к нашей комнате, думал, может, и мне соснуть удастся. |
И вижу, милая мисс София стоит у своей двери, которая как раз рядом с нашей. Завела она меня к себе, дверь притворила тихо-тихо и спросила, хорошо ли я к ней отношусь, а я говорю – хорошо; тогда она спрашивает, не могу ли я оказать ей услугу, но только никому об этом не рассказывая, и я говорю – могу. |
Тут она сказала, что забыла в церкви своё Писание – на скамье, между двумя другими книгами, – так не могу ли я потихонечку выбраться из дому, сбегать туда и принести ей это Писание, но чтобы никто о том не проведал. |
Я говорю – конечно. |
Выскользнул я из дома на дорогу, добежал до церкви, а в ней никого – ну, разве пара свиней: двери же не запираются, а свиньи любят поваляться летом на дощатом полу, потому что он прохладный. |
Вы, может, и сами замечали, что большинство людей приходит в церковь, только когда от этого отвертеться не удаётся; а вот свиньи – совсем другой коленкор. |
Ну я и говорю себе, что-то тут неправильно; с чего бы это девушке так волноваться из-за Писания? |
Тряхнул я его, и из книги выпал клочок бумаги, а на нем карандашом написано: «в половине третьего». |
Перерыл я все Писание, но ничего больше не нашёл. |
Что все это значит, я не понял и потому засунул клочок бумаги обратно в книгу, а когда возвратился в дом и поднялся наверх, мисс София опять стояла у двери. |
Затащила она меня в комнату, закрыла дверь, и стала рыться в Писании, нашла ту бумажку, а едва прочитала написанное на ней, сразу так обрадовалась: я и ахнуть не успел, как она обхватила меня руками, стиснула что было мочи и сказала, что я лучший мальчик на свете, но только никому ничего говорить не должен. |
На минуту она здорово раскраснелась, глаза горят, хорошенькая стала, просто жуть. |
Очень меня это удивило и я, отдышавшись, спросил, что было написано на той бумажке, а она спрашивает, прочитал ли я ее, я отвечаю – нет, а она опять спрашивает, умею ли я читать по писанному, я говорю: «Нет, только если буквы печатные», – и тогда она сказала, что этой бумажкой просто-напросто было заложено в книге нужное ей место, а мне лучше пойти поиграть. |
Я направился к реке, обдумывая это происшествие, и довольно скоро заметил, что за мной увязался мой негр. |
И когда дом скрылся из виду, негр пару секунд поозирался по сторонам, а после бегом нагнал меня и говорит: |
–Марса Джош, пойдёмте со мной на болото, я вам целую кучу водяных гадюк покажу. |
Странное, думаю, дело – он и вчера то же самое предлагал. |
А ведь должен же понимать, что мало на свете людей, готовых тащиться бог знает куда, чтобы на гадюк полюбоваться. |
Что же тогда у него на уме? |
Я и говорю: |
–Ладно, пойдём. |
Прошёл я за ним примерно половину мили, потом он поворотил прямо в болото, и мы пробрели по лодыжки в воде ещё с полмили. |
И выбрались на маленький, плоский сухой островок, весь заросший деревьями, кустами и диким виноградом, и тут негр говорит: |
–Ступайте направо, марса Джош, несколько шагов пройдёте, там они и есть. |
А я их уже вот сколько навидался, глаза б мои на них не смотрели. |
И сразу пошёл назад и скоро скрылся за деревьями. |
Я направился в ту сторону, вышел на отгороженную отовсюду плетьми дикого винограда полянку размером со спальню, а на ней человек лежит и спит – и господи-боже, это был мой старина Джим! |
Я разбудил его, думал, он здорово удивится, увидев меня, ан нет. Он чуть не расплакался от радости, но не удивился. |
Сказал, что в ту ночь плыл за мной, слышал, как я его звал, но не отвечал, потому как боялся, что кто-нибудь вытащит его из воды и снова в рабство продаст. |
А потом говорит: |
–Я тогда зашибся малость, быстро плыть не мог, ну и под конец сильно отстал от тебя, а когда ты на берег вылез, решил, что по земле-то я тебя и без крику нагоню, но, как увидел тот дом, притормозил. |
Чего они тебе говорили, я не слышал, слишком далеко стоял, да и собак боялся, ну а когда все стихло, понял, что тебя в дом впустили, и ушёл в лес, дня дожидаться. |
А рано поутру, натыкаются на меня несколько негров, которые в поле идут, берут с собой и показывают вот это место, в котором человека никакая собака не сыщет, – вода же кругом, – а после каждую ночь притаскивают мне чего-нибудь поесть да рассказывают, как ты там управляешься. |
–Чего ж ты раньше-то не попросил моего Джека, чтобы он меня сюда привёл, а, Джим? |
–Да что толку было беспокоить тебя, Гек, пока у нас и не было ничего, и сделать мы ничего не могли? Теперь-то другое дело. |
Я тут прикупал, когда случай подворачивался, кастрюльки да сковородки, а ночами плот починял... |
–Какой ещё плот, Джим? |
–А наш старый плот. |
–Ты что, хочешь сказать, что его не разбило вдребезги? |
–Нет, Гек, не разбило. Потрепало, конечно, сильно – конец один оторвало, но, в общем, остался он цел, только пожитки наши все как есть потонули. |
Кабы мы не унырнули так глубоко, да ночь не была такая темная, да мы с тобой так сильно не перепугались, да не были такими олухами, мы бы наш плот сразу заметили. |
Но, может, оно и к лучшему, потому что теперь он снова целёхонек, лучше нового стал, и вещичек у нас новых прибавилось, взамен потерянных. |
–Но послушай, Джим, если это не ты плот выловил, то откуда ж он опять взялся? |
–Да как бы я его выловил, на болоте-то сидя? |
Нет, плот другие негры нашли – его на излучине к коряге прибило, − ну и спрятали его на ручье, под ивами, а после такой гвалт подняли, никак решить не могли, чей он, что я очень скоро о нем прослышал и угомонил их, сказав, что принадлежит он вовсе не им, а нам с тобой – вы что, говорю, хотите присвоить собственность молодого белого джентльмена, чтобы с вас потом шкуру за это спустили? |
А после раздал им по десять центов, ну, они страх какие довольные остались, жалели только, что плоты не часто приплывают, а то бы они, глядишь, совсем разбогатели. |
Они хорошие люди, голубчик, негры-то эти, если мне чего требуется, так дважды их об этом просить не приходится. |
И Джек тоже негр хороший – и умный. |
–Что верно, то верно. |
Он ведь даже не сказал мне, что ты здесь, просто привёл сюда, чтобы гадюк показать. |
А если чего случится, так его дело сторона. |
Скажет, что никогда не видел нас вместе, – и не соврёт. |
Про следующий день мне особо распространяться не хочется. |
Так что я, пожалуй, коротко все расскажу. |
Проснулся я на рассвете, собрался перевернуться на другой бок и дальше спать, но вдруг заметил, до чего в доме тихо – точно в нем и нет ни души. |
Прежде такого не бывало. |
Потом смотрю – а Бака-то и вправду нет. |
Ну, тут уж я встал, спустился вниз – никого, дом стоит тихий как мышь. |
И во дворе то же самое. |
Я и думаю – что бы это такое значило? |
Дошёл я до поленницы, вижу, у нее Джек сидит, и спрашиваю: |
–Что происходит? |
А он отвечает: |
–Вы разве не знаете, марса Джош? |
–Нет, – говорю, – не знаю. |
–Ну, так у нас же мисс София сбежала! |
Честное слово. |
Ночью, а в котором часу, никому не известно, и сбежала она, чтобы выйти за молодого Гарни Шепердсона, – так, по крайности, говорят. |
Семья обнаружила это с полчаса назад – может, малость раньше, – и ей же ей, времени наши хозяева терять не стали. |
Такой суматохи с ружьями и лошадьми мы отродясь не видали! |
Женщины поскакали родню на ноги поднимать, а старый марса Сол с сыновьями похватали ружья и понеслись к реке, чтобы изловить молодого джентльмена, да и убить, покуда он с мисс Софией реку не переплыл. |
Я так понимаю, туго им обоим придётся. |
–И Бак меня даже не разбудил! |
–Понятное дело, не разбудил! |
Не хотели они вас в это впутывать. |
Марса Бак, когда ружье заряжал, кричал, что теперь-то уж он непременно какого-нибудь Шепердсона ухлопает, не сойти ему с этого места! |
Ну, их там, наверное, много соберётся, значит, хоть одного да ухлопает, если случай подвернётся. |
Я что было сил побежал по дороге, которая вела к реке. |
И скоро услышал далеко в стороне от нее стрельбу. |
А как завидел впереди дровяной склад и поленницу, стоявшие рядом с пароходной пристанью, то свернул под деревья, в заросли, нашёл там подходящее место, в которое пули не залетали, залез на развилку тополя, и стал смотреть. |
Перед тополем, немного вбок от него, стоял штабель дров фута в четыре вышиной, я поначалу думал за ним спрятаться, да, слава те господи, передумал. |
По открытому полю перед складом носились четверо, не то пятеро верховых, – они вопили, ругались и пытались подстрелить двух ребят, укрывшихся за поленницей, да ничего у них не получалось. |
Каждый раз, как один из них подлетал поближе к реке, чтобы подобраться к поленнице сбоку, из-за нее тут же стреляли. |
Мальчики сидели за ней спиной к спине, прикрывая друг друга с обеих ее сторон. |
В конце концов, мужчины гарцевать и орать перестали, а поскакали прямиком к складу, и тогда один из мальчиков встал, опёрся, чтобы прицелиться, локтем о полено и вышиб одного нападавшего из седла. |
Все остальные спешились, подхватили раненного и потащили его к складу, а мальчики в тот же миг припустились бежать. |
Они пробежали половину пути до моего дерева, только тогда те мужчины их и заметили. |
А как заметили, попрыгали в седла и погнались за беглецами. |
Нагонять-то они их нагоняли, да без толку, слишком большая у мальчиков фора была. Добежали они до штабеля перед моим тополем и нырнули за него – и опять у них перед всадниками преимущество появилось. |
Одним из мальчиков оказался Бак, другой был и не мальчик вовсе, а тощий юноша лет девятнадцати. |
Мужчины погалопировали немного вокруг, а после ускакали куда-то. |
Как только они скрылись из глаз, я окликнул Бака, назвался. |
Он сначала не понял, что мой голос с дерева доносится. |
Ужас как удивился. |
И попросил меня смотреть во все глаза и, если мужчины опять появятся, крикнуть ему; сказал, что они наверняка какую-то пакость задумали и долго их ждать не придётся. |
Очень мне захотелось убраться подальше от этого места, но слезать с дерева я не стал. |
А Бак заплакал, начал сыпать проклятиями, кричал, что он и его кузен Джо (так звали юношу) ещё посчитаются с Шепердсонами за этот день. |
Сказал, что его отец и братья убиты и двое-трое врагов тоже. |
Сказал, что Шепердсоны устроили засаду, что отцу и братьям следовало дождаться родичей, – Шепердсонов оказалось слишком много. |
Я спросил, что стало с молодым Гарни и мисс Софией. |
Бак ответил, что они переправились через реку и скрылись. |
Меня это обрадовало, а его, похоже, радовало не очень, уж больно он ругал себя за то, что не убил тогда Гарни, что промахнулся, – я таких слов и не слышал прежде. |
И вдруг – бах! |
ба-бах! – |
из трёх или четырёх ружей, – те мужчины прокрались лесом и вышли на нас сзади, оставив где-то лошадей! |
Ребята помчались к реке – оба уже ранены были – бросились в воду, поплыли, а мужчины бегали по берегу, стреляли в них и кричали: «Смерть им! Смерть!». |
Меня затошнило, да так, что я чуть с дерева не слетел. |
В общем, про все, что тогда произошло, я рассказывать не хочу, потому что меня опять тошнить начнёт. |
Лучше бы я не выходил на берег и не видел ничего. |
А теперь от увиденного не избавишься, теперь оно мне ночами снится. |
На дереве я просидел, пока смеркаться не начало, все боялся слезть. |
Временами из леса доносились выстрелы, а два раза я видел, как мимо лесного склада проскакивали вооруженные всадники, стало быть, напасть эта ещё продолжалась. |
На душе у меня было худо, я решил, что к дому Гранджерфордов и близко больше не подойду, потому как виноват-то во всем я. |
Я уж понял теперь – в том клочке бумаги сказано было, что мисс София должна встретиться где-то с Гарни в половине третьего и сбежать с ним, и если бы я рассказал ее отцу и об этом клочке, и о том, как она странно себя вела, так ее бы, наверное, посадили под замок, и никакого этого кошмара не было бы. |
Ну, а когда я спустился с дерева, то прокрался к реке, и увидел в воде рядом с берегом два тела, и вытянул оба на берег, а после прикрыл их лица и поскорее убрался оттуда. |
Прикрывая лицо Бака, я даже заплакал, он же такой был добрый со мной. |
Почти уж стемнело. |
Дом я обошёл стороной, двинулся лесом к болоту. |
На островке Джима не оказалось, и я торопливо побрёл к ручью, протолкался сквозь ивы, думая, что вот сейчас запрыгну на плот и уберусь от этих жутких мест как можно дальше. |
А плота-то и нету! |
Господи-боже, до чего ж я перепугался! |
Целую минуту дышать вообще не мог. |
А потом как заору. |
И футах в двадцати пяти от меня раздался голос: |
–Боже милостивый! |
Это ты, голубчик? |
Не шуми так. |
Это сказал Джим – и слаще голоса я отроду не слышал. |
Я побежал по берегу, забрался на плот, Джим обхватил меня, прижал к себе – уж так-то он мне обрадовался. |
И говорит: |
–Благослови тебя Бог, сынок, а я решил, что ты опять помер. |
Сюда Джек приходил, говорит, он так понимает, что тебя застрелили, потому как домой ты не вернулся, вот я и вывёл плот к устью ручья, чтобы уплыть, как только Джек ещё раз придёт и скажет, что тебя точно убили. |
Господи, до чего ж я рад, что ты вернулся, голубчик. |
А я говорю: |
–Ну и ладно, и хорошо, меня они не отыщут, решат, что я убит, а труп мой по реке уплыл, – там на берегу найдётся кое-что способное навести их на эту мысль, – поэтому давай не будем время терять, Джим, поплыли отсюда, да поскорее. |
Мне полегчало, только когда наш плот выбрался на середину Миссисипи и спустился мили на две. |
Мы зажгли сигнальный фонарь и решили, что снова свободны и ничего нам не грозит. |
У меня со вчерашнего дня крошки во рту не было, поэтому Джим накормил меня кукурузными хлебцами, пахтой, да ещё и свининой с капустой и зелеными овощами, – а если ее правильно приготовить, так вкуснее ничего на свете не сыщешь, – и пока я уплетал ужин, мы разговаривали, и так нам хорошо было. |
Я был страшно доволен, что убрался подальше от кровной вражды, а Джим, – что ему на болоте больше куковать не придётся. |
И мы пришли с ним к выводу, что, в конце концов, лучше плота дома не сыскать. |
В других-то местах и люди все время толкутся, и воздуху не хватает – то ли дело плот. На плоту ты завсегда свободен, на нем в любое время и легко, и уютно. |
|