Я удираю во время грозы Они вели с собой очень приятного с виду старого джентльмена и такого же приятного молодого, правая рука которого покоилась в перевязи. |
И боже ж ты мой, как вопила и хохотала эта толпа, не переставая. |
Я-то ничего смешного в происходившем не видел и думал, что королю с герцогом тоже теперь не до смеха будет. |
Думал, они просто позеленеют от страха. |
Ан нет, ничего они не позеленели. |
Герцог притворился, будто и не понимает, что тут случилось, он так и гугукал, довольный и радостный, булькал, что твоя кастрюлька с закипающим молоком, ну а король просто смотрел на двух приезжих – смотрел с такой грустью, точно у него душа изнывала от мысли, что есть же на свете такие плуты и обманщики. |
И получалось у него это – любой позавидовал бы. |
Многие из местных сгрудились вокруг короля, показывая ему, что стоят на его стороне. |
А старый джентльмен выглядел до смерти удивленным. |
Наконец, он раскрыл рот, и я с первых же его слов понял, что говорит он, как настоящий англичанин, куда там королю, хотя и тот справлялся с этим делом совсем не плохо – для самозванца, то есть. |
Слов пожилого джентльмена я в точности передать не смогу, даже и пробовать не стану, однако он обратился к толпе и сказал примерно так: |
–Для меня все случившееся большой сюрприз, которого я никак не ожидал, а потому и подготовиться к нему не успел, тем более, что нас с братом преследовали несчастья, – он сломал руку, а багаж наш прошлой ночью по ошибке отправили на берег в городке, стоящем несколько выше вашего. |
Я – Гарвей, брат Питера Уилкса, а это его брат Уильям, он ничего не слышит и не говорит, а теперь и знаков мне подавать почти не может, поскольку одной руки для этого мало. |
Мы действительно те, за кого себя выдаём и через день-другой, когда сюда привезут наш багаж, я смогу это доказать. |
А до того времени я ничего больше говорить не стану, – просто поселюсь в гостинице и буду ждать. |
Тут он и новый бессловесный болванчик развернулись и ушли, а король рассмеялся и забалабонил: |
–Руку сломал – весьма правдоподобно, не так ли? |
И весьма удобно – для мошенника, которому пришлось бы знаки подавать, а он их языком не владеет. |
Багаж они потеряли! |
Превосходно, и чрезвычайно изобретательно, к тому же, – с учётом всех обстоятельств! |
И опять засмеялся, и все прочие тоже, кроме трёх-четырёх, ну, может, полудюжины человек. |
Одним из них был доктор, другим – востроглазый такой, только что сошедший с парохода джентльмен со стареньким ковровым саквояжем в руке. Вскоре я понял, что это вернувшийся из Луисвилля адвокат Леви Белл, он вполголоса разговаривал с доктором, оба посматривали на короля и кивали друг другу. И был ещё один – здоровенный дядька, пришедший с толпой, молча выслушавший старого джентльмена, а теперь слушавший короля. |
И когда король умолк, этот здоровяк спрашивает у него: |
–Скажите-ка, если вы Гарвей Уилкс, то когда вы в этот город приехали? |
–За день до похорон, друг мой, – отвечает король. |
–И в какое же время? |
–Под вечер, за час или два до захода солнца. |
–А на чем? |
–Мы прибыли из Цинциннати на пароходе «Сьюзен Белл». |
–Ладно, а как же тогда получилось, что утром вы подплывали к Пинту – в челноке? |
–Я не был утром в Пинте. |
–Врёте. |
Сразу несколько человек подскочили к нему и попросили не разговаривать так со старым человеком, да ещё и проповедником. |
–Проповедником, чтоб я сдох. Пройдоха он и врун. |
Он был тем утром в Пинте. |
Я ж там живу, правильно? |
Ну так вот, и я там был, и он тоже. |
Я его видел. |
Он плыл в челноке с Томом Коллинсом и каким-то мальчишкой. |
А доктор спрашивает у него: |
–Вы бы узнали того мальчишку, если бы снова увидели, а, Хайнс? |
–Может, и узнал бы, не знаю. |
Хотя – вот же он стоит. |
Ну точно, он. |
–Соседи, я не знаю – мошенники ли та новая парочка, но, если эти двое не мошенники, то я идиот, да и только. |
По-моему, мы просто обязаны позаботиться о том, чтобы они не удрали отсюда, пока мы во всем не разберёмся. |
Пойдёмте, Хайнс, и все прочие тоже. |
Отведём их на постоялый двор и устроим очную ставку с двумя другими – думаю, что-нибудь мы с вами да выясним и довольно скоро. |
Людям эта мысль понравилась – кроме, разве что, друзей короля, и все пошли к постоялому двору. |
Солнце уже почти село. |
Доктор вёл меня за руку, вёл по-доброму, однако держал крепко. |
Пришли мы в гостиничку, заняли самую большую ее комнату, зажгли несколько свечей, позвали двух приезжих. |
И доктор говорит: |
–Я не хочу быть слишком суровым к первым двум, однако думаю, что они жулики и что у них могут иметься соучастники, о которых нам ничего не известно. |
А если это так, соучастникам ничего не стоит удрать, прихватив с собой мешок с золотом Питера Уилкса, верно? |
Если же они не жулики, то не станут возражать против того, чтобы мы послали кого-нибудь за деньгами и держали их у себя, пока они не докажут свою правдивость – ведь так? |
И с этим все тоже согласились. |
Ну, думаю, загнали они моих бандитов в угол, да ещё и с самого начала. |
Однако король всего-навсего соорудил скорбную мину и говорит: |
–Джентльмены, я и желал бы, чтобы деньги были там, в доме, ибо не в моей натуре противиться открытому, честному и доскональному разбирательству, но, увы, денег там нет, вы можете, если вам будет угодно, послать туда кого-нибудь для проверки. |
–А где ж они тогда? |
–Видите ли, когда моя племянница отдала их мне на хранение, я спрятал деньги в соломенный тюфяк моей постели, полагая, что сдавать их в банк на те несколько дней, какие мы здесь пробудем, бессмысленно, и что моя постель место надёжное, – мы же не привыкли к неграм и думали, что они так же честны, как наши английские слуги. |
Однако на следующее утро негры, едва я спустился вниз, похитили мешок, а я, продавая их, пропажи ещё не хватился, и негры увезли деньги с собой. |
Мой слуга может подтвердить все это, джентльмены. |
Доктор и ещё кое-кто восклицают: «Чушь!», |
да и остальные, вижу, королю не шибко поверили. |
Один из них спросил у меня, вправду ли я видел, как негры деньги воруют. |
Я ответил – нет, я видел, как они крадучись покидают комнату и торопливо уходят, но ничего плохого не подумал, решил, – они испугались, что разбудили моего хозяина, ну и спешат убраться, пока он на них не набросился. |
Других вопросов мне задавать не стали. |
Только доктор повернулся ко мне и спросил: |
–И ты тоже англичанин? |
Я говорю – ну да, а он и несколько других рассмеялись и снова сказали: «Чушь!». |
Ну вот, и пошли расспросы – час, другой, – об ужине никто и не заикнулся, да, по-моему, и не вспомнил даже, а все только задавали и задавали вопросы и скоро вконец запутались. |
Сначала они попросили короля про его жизнь рассказать, потом старого джентльмена – про его, и тут уж любой, кроме самого предвзятого обормота понял бы, что старый джентльмен правду говорит, а король врёт. |
Потом и до меня черед дошёл – расскажи, мол, что знаешь. |
Король бросил на меня такой взгляд, что я враз понял, чьей стороны мне лучше держаться. |
И стал рассказывать про Шеффилд, про нашу тамошнюю жизнь, про всех английских Уилксов и так далее, однако особо далеко зайти не успел, потому что доктор начал посмеиваться, а адвокат Леви Белл сказал: |
–Довольно, мой мальчик, я бы на твоём месте не тужился так. |
Сколько я могу судить, врать ты ещё не научился, и получается это у тебя плоховато – похоже, ты мало практиковался. |
Совсем никудышно получается. |
Комплимент его мне не так чтобы сильно понравился, но я все равно был доволен – отвязались они от меня и на том спасибо. |
А доктор начал, обращаясь к адвокату: |
–Если бы вы, Леви Белл, были в городе с самого начала... Но тут встрял король – протянул адвокату руку и говорит: |
–А, так вы старый друг моего бедного покойного брата, тот, о котором он мне так часто писал? |
Адвокат руку его пожал, и улыбнулся приятно, и они поговорили немного, а после отошли в сторонку и ещё поговорили, вполголоса, а потом адвокат сказал, уже во весь голос: |
–Прекрасно, так и поступим. |
Я сам доставлю им ваше распоряжение вместе с распоряжением вашего брата и все будет улажено. |
Выдал он королю перо и бумагу, тот присел за стол, голову набок склонил, язык прикусил и начал что-то писать, а после протянул перо герцогу и тот – впервые за это время – аж с лица спал. |
Однако перо принял и тоже написал чего-то. |
Тогда адвокат обратился к старому джентльмену: |
–Будьте любезны, вы и ваш брат, напишите по нескольку срок и подписи ваши поставьте. |
Написать-то старый джентльмен написал, да только никто написанного им прочитать не сумел. |
Адвокат очень удивился и сказал: |
–Решительно ничего не понимаю, – он достал из кармана какие-то старые письма, просмотрел их, потом вгляделся в писанину старого джентльмена, потом снова в письма и, наконец, говорит: – Вот письма Гарвея Уилкса, а вот то, что написали эти двое, и сразу видно, что писем этих не писал ни тот, ни другой (ну, должен вам сказать, физиономии у короля с герцогом стали растерянные и глупые – они ж поняли, что адвокат их вокруг пальца обвёл), а вот написанное этим пожилым джентльменом, и опять-таки легко видеть, что и он их тоже не писал – правильнее будет сказать, что он, судя по его каракулям, писать и вовсе не умеет. |
Далее, вот это... |
Старый джентльмен говорит: |
–Если позволите, я могу все объяснить. |
У меня такой почерк, что его никто разобрать не способен – кроме моего брата, – поэтому он переписывает все, что я напишу. |
Эти письма написаны его рукой, не моей. |
–Ну и ну! – |
говорит адвокат. – Хорошенькое дело! |
У меня имеются также и письма Уильяма, и если вы попросите его черкнуть пару строк, мы сможем срав... |
–Он не умеет писать левой рукой, – перебивает его старый джентльмен. – |
Если бы он владел сейчас правой, вы поняли бы, что и мои, и свои письма писал он. |
Прошу вас, взгляните и на те, и на другие – они же одним почерком написаны. |
Адвокат так и сделал, и говорит: |
–Да, похоже на то – во всяком случае, здесь присутствует разительное сходство почерков, на которое я прежде не обращал внимания. |
Так, так, так! |
Я полагал, что мы уже близки к разгадке, однако она от нас ускользнула, во всяком случае, отчасти. |
Но так или иначе, одно можно считать доказанным – эти двое отнюдь не Уилксы, – и он повёл головой в сторону герцога и короля. |
Ну, и что вы думаете? |
Наш непробиваемый старый дурак и тут не сдался! |
Вот ей-богу. Сказал, что это была неправильная проверка. |
Что его брат Уильям самый затейливый шутник, какой только существует на свете, что сам-тоон, едва Уильям взялся за перо, понял – брат его собирается пошутить. |
И ведь разошёлся не на шутку и нес эту околесицу, и нес, пока и сам в нее не поверил, но в конце концов, приезжий джентльмен перебил его и говорит: |
–Я кое-что вспомнил. |
Присутствует здесь кто-нибудь из тех, кто помогал обряжать моего бра... – помогал обряжать покойного Питера Уилкса для погребения? |
–Да, – отвечает один мужчина, – я его обряжал, а со мной Эб Тернер. |
Мы оба здесь. |
Тогда старик к королю обращается: |
–Не может ли этот джентльмен описать татуировку, которая была на груди покойного? |
Да, пропади я пропадом, тут уж королю пришлось пошевелить мозгами, иначе он провалился бы у всех на глазах, как обваливается подмытый рекой берег, да и любой провалился бы, если б ему такой вопросик вдруг задали, потому что – откуда ж кому знать, что там за татуировка была? |
Король даже побледнел малость, не смог с собой справиться, а в комнате тишина стоит мёртвая, все вытянули шеи и на него уставились. |
Я и говорю себе: ну все, уж теперь-то он точно на попятный пойдёт, никуда не денется. Думаете, пошёл? |
Как бы не так. |
Вы, может, и не поверите, но нет, не пошёл. Он, похоже, решил тянуть волынку, пока всех не уморит, думал – лопнет у людей терпение, отвяжутся они от него с герцогом, тогда и сбежать можно будет. |
Так или иначе, посидел он немного, помолчал, а потом улыбнулся и говорит: |
–Пф! |
Весьма хитроумный вопрос, ну, просто весьма! |
Да, сэр, я могу сказать, что за татуировка была у него на груди. |
Такая, знаете ли, малюсенькая, тоненькая, синенькая стрелочка – и все; ее, если не приглядеться как следует, и не заметишь. |
Ну-с, и что вы на это скажете, а? |
Нет, все-таки другого такого отъявленного старого бесстыдника я отродясь не встречал. |
Глаза приезжего джентльмена, решившего, что ему удалось, наконец-то, поймать короля на вранье, вспыхивают, он проворно поворачивается к Эбу Тернеру с его приятелем и говорит: |
–Вы слышали, что он сказал? |
Была на груди Питера Уилкса такая метка? |
Те в один голос отвечают: |
–Мы ее не видели. |
–Правильно! – |
говорит старый джентльмен. – |
Потому что видели вы на его груди маленькие тусклые П, Б, – правда, от этого второго инициала он ещё в молодости отказался – и У, а между ними чёрточки, вот так: П-Б-У. И он написал все это на клочке бумаги. |
–Ну, ведь вы это видели, так? |
А они опять в один голос: |
–Нет, не так. Мы там вовсе ничего не видели. |
Ну, тут уж терпение у людей лопнуло и они заорали: |
–Да все они одним миром мазаны, жулье! |
В реку их! |
утопить! |
прокатить на шесте! |
В общем, гвалт поднялся оглушительный. |
Однако адвокат запрыгнул на стол и закричал: |
–Джентльмены – джентльмены! |
Прошу вас, позвольте мне слово сказать, всего одно слово! |
Давайте пойдём на кладбище, выкопаем труп и осмотрим его – иного выхода у нас нет! |
Мысль эта пришлась по душе всем. |
Все завопили «Ура!» |
и кинулись к двери, но адвокат и доктор закричали: |
–Стойте, стойте! |
Нужно и этих четверых с собой прихватить, да и мальчишку тоже! |
–Правильно! – заорали прочие. – |
Не найдём отметины, так там их и линчуем! |
Вот тут я перепугался всерьёз, вы уж поверьте. |
Однако удрать, сами понимаете, не мог. |
Похватали они нас и потащили к кладбищу, до него от городка мили полторы вниз по берегу было, и весь городок потянулся за нами – шум, гам! – а времени-то всего-навсего девять вечера. |
Когда мы проходили мимо нашего дома, я здорово пожалел, что услал Мэри Джейн из города, ведь стоило мне ей сейчас мигнуть, она выскочила бы на улицу и спасла меня, обличив моих паразитов. |
Ну вот, валим мы все по дороге, точно свора одичалых собак, а чтобы мне ещё пострашнее стало, и небо начинает темнеть, и молнии посверкивать, и ветер листву шебуршить. |
В такую страшную беду я ни разу ещё не попадал, она меня вроде как оглушила, – все же пошло совершенно не так, как я ожидал; я-то думал, что смогу, если мне захочется, задержаться немного в городе, полюбоваться на то, что тут произойдёт – ведь Мэри Джейн рядышком будет и поддержит меня, и выручит, если мне туго придётся, а теперь получалось, что между мной и скоропостижной кончиной ничего кроме тех буковок и нет. |
И если их не обнаружат... |
Об этом я и думать-то не хотел – и однако ж, ни о чем другом почему-то не думал. |
Становилось все тёмнее, тёмнее – самое милое дело, чтобы улизнуть, да только поди, улизни: тот здоровяк, Хайнс, держал меня за руку так крепко, что и Голиар позавидовал бы. |
Он, видать, шибко разволновался – волок меня до того быстро, что мне в прискок бежать приходилось. |
Добралась наша толпа до кладбища и растеклась по нему, что твой паводок. |
А когда подступилась к могиле, выяснилось, что лопат они с собой чуть не сотню прихватили, а фонаря ни одного. |
Ну, они все равно копать начали – при свете молний, – послав кого-то за лампой в ближайший дом, до которого оттуда с полмили было. |
Копали они и копали, как нанятые, а тем временем совсем уж стемнело, и дождь хлыстал, и ветер выл и ревел, и молнии сверкали все чаще, и бухал гром, но никто этого, похоже, не замечал, все были заняты делом; и в один миг можно было увидеть каждое из лиц в толпе и плывущие над могилой лопаты с землёй, а в следующий мрак стирал все дочиста и становилось совсем ничего не видать. |
И наконец, вытащили они гроб и крышку отвинтили, и началось столпотворение и давка – каждый лез вперёд, чтобы увидеть труп своими глазами; а тьма уже стояла такая, что страшней и страшней становилось – полная жуть. |
Хайнс тоже проталкивался вперёд и тянул меня за руку так, что чуть с корнем ее не выдрал, – он, по-моему, забыл о моем существовании напрочь, до того разволновался и распыхтелся. |
И вдруг молния облила все белым светом и кто-то завопил: |
–Мать честная, да у него ж на груди мешок с золотом! |
Хайнс аж завыл, да и все остальные тоже, – он выпустил мою руку и рванулся вперёд, посмотреть, а уж как я оттуда выбрался и оказался на темной дороге, этого никто вам не скажет, и я в том числе. |
Вся дорога была в полном моем распоряжении и я просто летел по ней – ну, не совсем в полном, ещё ею владела сплошная темень, и посверки молний, и шум дождя, и порывы ветра, и раскаты грома. |
Но нёсся я по ней очень быстро, не сомневайтесь. Добежав до города, я никого не увидел – гроза же, кто из дому наружу полезет? – и потому не стал связываться с боковыми улочками, а попёр прямо по главной и, приближаясь к нашему дому, только на него и глядел. |
Никакого света в нем видно не было, все темно – и так мне вдруг обидно стало, так тоскливо – уж и не знаю сам, почему. |
И вдруг, я уже мимо дома пробегал, в окне Мэри Джейн загорелся свет! |
и сердце моё словно раздулось, я даже испугался, что оно лопнет, а спустя секунду дом остался у меня за спиной, в темноте, и я понял, что никогда больше перед собой его не увижу, никогда в жизни. |
Она была лучшей девушкой, какую я когда-либо знал, и самой храброй. |
Отойдя от городка на расстояние, с которого никто уж заметить меня не смог бы, я принялся искать лодку, чтобы доплыть до острова, и первый же проблеск молнии показал мне такую, которая не на цепи стояла, – привязанный всего лишь веревкой челнок, – и я запрыгнул в него и оттолкнулся от берега. |
До острова было не близко – середина реки все-таки, – но я не терял попусту времени и, добравшись до плота, умаялся настолько, что мне хотелось лишь одного – полежать на нем, отдуваясь, да вот позволить себе я это не мог. |
И не позволил. Едва запрыгнув на плот, я закричал: |
–Уходим, Джим, отчаливай! |
Хвала небесам, мы избавились от них! |
Джим выскочил из шалаша, бросился, раскрыв объятия, ко мне, радость переполняла его, – но тут опять полыхнула молния, и сердце моё подскочило чуть не до горла, а сам я навзничь повалился за борт: я ж забыл, что Джим был одновременно и старым королём Лиром, и утопшим А-рабом и, как увидел его, у меня с перепугу в глазах потемнело. |
Однако Джим вытащил меня из воды и принялся обнимать, благословлять и так далее, до того он был счастлив, что мы сбыли с рук короля с герцогом. Но я сказал: |
–Отложи-ка ты это до завтрака, ладно? |
Отвязывайся и поплыли! |
И через пару секунд плот уже скользил по воде, и какое же это было счастье: снова оказаться свободным – ни с кем ты не связан, никто тебя не донимает, ты просто плывёшь по огромной реке. |
Я даже в пляс пустился, подпрыгивал, стукая пяткой о пятку, – раз, другой – просто удержаться не мог; однако на третьем подскоке заметил кое-что слишком мне знакомое и даже дышать перестал и вслушался, ожидая: и точно, когда над рекой пролетела новая молния, я увидел нашу парочку, налегавшую на весла так, что ялик их аж гудел! |
Нас нагоняли король и герцог. |
Я понял, что все пропало, и плюхнулся на доски плота, – а что мне ещё оставалось? Не плакать же. |
|