Reading room | Mark Twain | Adventures of Huckleberry Finn | 📋 | 📖 | 🔀 | English ⇄ Russian

Глава III.

Well, I got a good going-over in the morning from old Miss Watson on account of my clothes; but the widow she didn't scold, but only cleaned off the grease and clay, and looked so sorry that I thought I would behave awhile if I could.

Мы садимся в «секрет» и нападаем на А-рабов Ну ладно, утром мне здорово досталось от старой мисс Ватсон – за одежду. А вдова ругаться не стала, просто очистила ее от сала и глины и уж такая была печальная, что я решил пока что вести себя получше, если удастся.

Then Miss Watson she took me in the closet and prayed, but nothing come of it.

Потом мисс Ватсон завела меня в чулан и стала молиться, да только ничего не вымолила.

She told me to pray every day, and whatever I asked for I would get it.

Она сказала, что, если я буду молиться каждый день, то получу все, о чем попрошу.

But it warn't so.

Куда там.

I tried it.

Я уж пробовал.

Once I got a fish-line, but no hooks.

И даже получил как-то раз леску для удочки, но без крючков.

It warn't any good to me without hooks.

А на фига она мне без крючков-то?

I tried for the hooks three or four times, but somehow I couldn't make it work.

Я помолился и насчёт крючков, раза три, а то четыре, но без толку.

By and by, one day, I asked Miss Watson to try for me, but she said I was a fool.

Тогда я попросил мисс Ватсон за меня попробовать, и она обозвала меня дураком.

She never told me why, and I couldn't make it out no way.

Почему я дурак, она не сказала, а сам я, как ни ломал голову, этого не понял.

I set down one time back in the woods, and had a long think about it.

И как-то раз я ушёл в лес и долго сидел там, обдумывая все это.

I says to myself, if a body can get anything they pray for, why don't Deacon Winn get back the money he lost on pork?

Я себе так говорил: если каждый может получить все, о чем он молится, почему же тогда дьякон Винн не вернул себе деньги, которые потерял, когда свининой торговать взялся?

Why can't the widow get back her silver snuffbox that was stole?

Почему вдова не вернёт серебряную табакерку, которую у нее спёрли?

Why can't Miss Watson fat up?

Почему мисс Ватсон хоть немного жирка не нарастит?

No, says I to my self, there ain't nothing in it.

Нет, говорю я себе, ерунда это все.

I went and told the widow about it, and she said the thing a body could get by praying for it was “spiritual gifts.”

Ну, пошёл я к вдове, рассказал ей, что надумал, а она сказала, что молящийся может получить только «духовные дары».

This was too many for me, but she told me what she meant — I must help other people, and do everything I could for other people, and look out for them all the time, and never think about myself.

Чего это такое, я не понял, и она объяснила – я должен помогать ближним, делать для них все, что в моих силах, с утра до вечера блюсти их интересы, а о себе и вовсе не думать.

This was including Miss Watson, as I took it.

А ближние, как я понимаю, это и мисс Ватсон тоже.

I went out in the woods and turned it over in my mind a long time, but I couldn't see no advantage about it — except for the other people; so at last I reckoned I wouldn't worry about it any more, but just let it go.

Я снова пошёл в лес, опять посидел, подумал-подумал, но так и не понял, какой от этого прок будет – ближним, оно конечно, а мне-то? – и решил больше на этот счёт не беспокоиться, пусть все идёт, как идёт.

Sometimes the widow would take me one side and talk about Providence in a way to make a body's mouth water; but maybe next day Miss Watson would take hold and knock it all down again.

Вдова, бывало, позовёт меня к себе и давай рассказывать о промысле Божием – слушаешь ее, просто слюнки текут; а на следующий день мисс Ватсон как начнёт рассуждать о том же самом, так все и испортит.

I judged I could see that there was two Providences, and a poor chap would stand considerable show with the widow's Providence, but if Miss Watson's got him there warn't no help for him any more.

В общем, мне стало ясно, что промыслов этих два, и тот, который у вдовы, предлагает грешнику хорошие шансы, а вот если за него возьмётся промысел мисс Ватсон, то все – пиши пропало.

I thought it all out, and reckoned I would belong to the widow's if he wanted me, though I couldn't make out how he was a-going to be any better off then than what he was before, seeing I was so ignorant, and so kind of low-down and ornery.

Обдумал я это и решил, что лучше буду держаться вдовьего промысла, – я, правда, так и не смог взять в толк, что уж он такого наживёт, промысел-то этот, если начнёт обо мне заботиться, я же вон какой невежественный, и бессовестный, и непослушный.

Pap he hadn't been seen for more than a year, and that was comfortable for me; I didn't want to see him no more.

Папаши моего никто уж больше года не видел и меня это устраивало, я с ним вообще больше дело иметь не хотел.

He used to always whale me when he was sober and could get his hands on me; though I used to take to the woods most of the time when he was around.

Он же только и знал, что лупить меня, если, конечно, трезвый был и если я ему в руки давался, – я ведь, когда он в городе объявлялся, сразу в лес удирал.

Well, about this time he was found in the river drownded, about twelve mile above town, so people said.

Ну вот, и примерно в то время его нашли утонувшим в реке, милях в двенадцати выше города, так мне сказали.

They judged it was him, anyway; said this drownded man was just his size, and was ragged, and had uncommon long hair, which was all like pap; but they couldn't make nothing out of the face, because it had been in the water so long it warn't much like a face at all.

То есть, все думали, что это он, потому как утопший был в точности его роста, весь в лохмотьях и с длиннющими волосами, в общем, вылитый папаша. Другое дело, что по лицу его ничего сказать было нельзя – он столько времени пробыл в воде, что от лица ничего, почитай, не осталось.

They said he was floating on his back in the water.

Говорили, что он плыл по реке этим самым лицом кверху.

They took him and buried him on the bank.

Короче, выудили его и закопали на берегу.

But I warn't comfortable long, because I happened to think of something. I knowed mighty well that a drownded man don't float on his back, but on his face.

Однако радовался я недолго, потому как вспомнил то, что всегда хорошо знал: утопленник, если он мужчина, лицом кверху плыть ну никак не может, только книзу.

So I knowed, then, that this warn't pap, but a woman dressed up in a man's clothes.

И я сообразил, что никакой это был не папаша, а вовсе утопленница в мужском платье.

So I was uncomfortable again.

И мне снова стало не по себе.

I judged the old man would turn up again by and by, though I wished he wouldn't.

Я рассудил так, что рано или поздно, а мой старик объявится, хочу я того или не хочу.

We played robber now and then about a month, and then I resigned.

Месяц примерно мы проиграли в разбойников, а потом я ушёл из шайки.

All the boys did.

И другие мальчики тоже.

We hadn't robbed nobody, hadn't killed any people, but only just pretended.

Никого мы не ограбили, никого не убили, одно притворство и больше ничего.

We used to hop out of the woods and go charging down on hog-drivers and women in carts taking garden stuff to market, but we never hived any of them.

Выбегали из леса, налетали на свинопасов или на женщин, которые ехали на рынок в телегах со всякими овощами, да и из тех ни одной к себе не увели.

Tom Sawyer called the hogs “ingots,” and he called the turnips and stuff “julery,” and we would go to the cave and powwow over what we had done, and how many people we had killed and marked.

Том Сойер называл свиней «слитками», а репу и прочее «самосветами», и мы забирались в пещеру и хвастались нашими подвигами, рассказывали, сколько народу перебили да на скольких наши метины оставили.

But I couldn't see no profit in it.

Но я что-то не видел, какая нам от этого прибыль.

One time Tom sent a boy to run about town with a blazing stick, which he called a slogan (which was the sign for the Gang to get together), and then he said he had got secret news by his spies that next day a whole parcel of Spanish merchants and rich A-rabs was going to camp in Cave Hollow with two hundred elephants, and six hundred camels, and over a thousand “sumter” mules, all loaded down with di'monds, and they didn't have only a guard of four hundred soldiers, and so we would lay in ambuscade, as he called it, and kill the lot and scoop the things.

Как-то раз Том послал одного мальчика бегать по городу с горящей головней, которую Том называл «боевым кличем» (то есть знаком, что разбойникам следует собраться вместе), а после сказал, что получил от своих лазутчиков секретное донесение – дескать, назавтра в Пещерной лощине станет становищем целая орава испанских купцов и богатых А-рабов, а с ними будет две сотни слонов, да шесть сотен верблюдов, да больше тысячи «бьючных» мулов и все они будут нагружены брильянтами, а охраны у них все-то четыре сотни солдат, и стало быть, мы засядем в «секрет», так он сказал, всех их поубиваем и сорвём здоровенный куш.

He said we must slick up our swords and guns, and get ready.

Он велел нам наострить мечи, начистить пистолеты и вообще изготовиться.

He never could go after even a turnip-cart but he must have the swords and guns all scoured up for it, though they was only lath and broomsticks, and you might scour at them till you rotted, and then they warn't worth a mouthful of ashes more than what they was before.

Он даже на телегу с репой ни разу не напал, не заставив нас первым делом мечи заострить да пистолеты начистить, хотя мечи у нас были из реек и метловищ, а их остри хоть до посинения, ни фига они лучше не станут.

I didn't believe we could lick such a crowd of Spaniards and A-rabs, but I wanted to see the camels and elephants, so I was on hand next day, Saturday, in the ambuscade; and when we got the word we rushed out of the woods and down the hill.

Я вообще-то не верил, что нам удастся расколотить такую кучу испанцев и А-рабов, но мне охота было взглянуть на верблюдов со слонами, поэтому на следующий день, в субботу, я, как миленький, сидел со всеми в «секрете», и мы, получив сигнал, выскочили из леса и понеслись вниз по склону горы.

But there warn't no Spaniards and A-rabs, and there warn't no camels nor no elephants.

Да только никаких испанцев с А-рабами там не оказалось – и слонов с верблюдами тоже.

It warn't anything but a Sunday-school picnic, and only a primer-class at that.

Всего-навсего, пикник воскресной школы, и тот для первоклашек.

We busted it up, and chased the children up the hollow; but we never got anything but some doughnuts and jam, though Ben Rogers got a rag doll, and Jo Harper got a hymn-book and a tract; and then the teacher charged in, and made us drop everything and cut.

Налетели мы на них, разогнали детишек по всей лощине, и захватили добычу: несколько булочек с вареньем – ну, правда, Бену Роджерсу все же досталась тряпичная кукла, а Джо Харперу сборник гимнов и религиозная брошюрка. А тут ещё откуда ни возьмись учительница выскочила, так что мы всю добычу побросали и дали деру.

I didn't see no di'monds, and I told Tom Sawyer so.

Брильянтов я ну никаких там не увидел, так Тому Сойеру и сказал.

He said there was loads of them there, anyway; and he said there was A-rabs there, too, and elephants and things.

Но он ответил, что брильянтов там было хоть завались – и испанцев с А-рабами тоже, и слонов и прочего. «

I said, why couldn't we see them, then?

«Чего же мы их тогда не увидели?» – спросил я.

He said if I warn't so ignorant, but had read a book called Don Quixote, I would know without asking.

А Том сказал, что, если бы я не был таким неучем и прочитал книжку, которая называется «Дон Кихот», так сразу все понял бы и никаких вопросов не задавал.

He said it was all done by enchantment.

Сказал, что во всем виноваты заклинания.

He said there was hundreds of soldiers there, and elephants and treasure, and so on, but we had enemies which he called magicians; and they had turned the whole thing into an infant Sunday-school, just out of spite.

Дескать, и сотни солдат там были, и слоны, и сокровища, и прочее, однако наши враги, он их магами назвал, обратили все это в воскресную школу – просто по злобе.

I said, all right; then the thing for us to do was to go for the magicians.

Я сказал, ладно, тогда нам надо изловить этих магов.

Tom Sawyer said I was a numskull.

А Том обозвал меня олухом.

“Why,” said he, “a magician could call up a lot of genies, and they would hash you up like nothing before you could say Jack Robinson.

–Да маг, – говорит он, – может вызвать прорву джиннов и они тебя в лапшу изрубят, ты и «мама-папа» сказать не успеешь.

They are as tall as a tree and as big around as a church.”

Они же все ростом с дерево, а толщиной в церковь.

“Well,” I says, “s'pose we got some genies to help us —can't we lick the other crowd then?”

–Ладно, – говорю, – а положим, мы разживёмся джиннами, которые нам помогать будут, – смогут они эту прорву расколошматить?

“How you going to get them?”

–Как это ты ими разживёшься?

“I don't know.

–Не знаю.

How do they get them?”

Те же их как-то добывают.

“Why, they rub an old tin lamp or an iron ring, and then the genies come tearing in, with the thunder and lightning a-ripping around and the smoke a-rolling, and everything they're told to do they up and do it.

–Ну, те, – те трут старую жестяную лампу или железное кольцо, вот джинны сразу и сбегаются – с громом, молниями и клубами дыма, – и чего им не прикажешь, все тут же и сделают.

They don't think nothing of pulling a shot-tower up by the roots, and belting a Sunday-school superintendent over the head with it — or any other man.”

Им, знаешь ли, ничего не стоит целую дроболитную башню из земли с корнем выдрать и треснуть ею по башке директора воскресной школы – да и вообще кого угодно.

“Who makes them tear around so?”

–А кто ж это их сбегаться-то заставляет?

“Why, whoever rubs the lamp or the ring.

–Как это, кто? Тот кто лампу трет или кольцо.

They belong to whoever rubs the lamp or the ring, and they've got to do whatever he says.

Они рабы того, кто владеет кольцом или лампой, и делают все, что он им велит.

If he tells them to build a palace forty miles long out of di'monds, and fill it full of chewing-gum, or whatever you want, and fetch an emperor's daughter from China for you to marry, they've got to do it — and they've got to do it before sun-up next morning, too.

Велит построить дворец в сорок миль длиной из одних брильянтов и наполнить его до крыши жевательной резинкой или чем он захочет, а заодно уж притащить из Китая дочь императора, чтобы он на ней женился, и они обязаны все это выполнить, да ещё и до того, как солнце взойдёт.

And more: they've got to waltz that palace around over the country wherever you want it, you understand.”

Мало того: они обязаны твой дворец по всей стране таскать, куда тебе только захочется, понял? –

“Well,” says I, “I think they are a pack of flat-heads for not keeping the palace themselves 'stead of fooling them away like that.

Ну ладно, – говорю я, – только, по-моему, простофили они, эти твои джинны, – могли бы и дворец прикарманить, и собой вот так вот вертеть не позволять.

And what's more — if I was one of them I would see a man in Jericho before I would drop my business and come to him for the rubbing of an old tin lamp.”

Больше того, будь я одним из них, послал бы я этого проходимца с лампой в Иерихон загнал, вместо того, чтобы бросать все мои дела да мчаться к нему, как только он ее потрёт.

“How you talk, Huck Finn.

–Скажешь тоже, Гек Финн.

Why, you'd have to come when he rubbed it, whether you wanted to or not.”

Да ты просто обязан являться к нему, если он ее потёр, хочешь – не хочешь.

“What!

–Да?

and I as high as a tree and as big as a church?

Это когда я ростом с дерево, а толщиной, как церковь?

All right, then; I would come; but I lay I'd make that man climb the highest tree there was in the country.”

Ладно, явлюсь я к нему, но только, спорим на что хочешь, а он у меня в два счета залезет на самое высокое дерево, какое найдётся в округе.

“Shucks, it ain't no use to talk to you, Huck Finn.

–Какую ты чушь несёшь, Гек Финн, просто уши вянут.

You don't seem to know anything, somehow — perfect saphead.”

Тебе, по-моему, ничего втолковать нельзя – болван-болваном.

I thought all this over for two or three days, and then I reckoned I would see if there was anything in it.

Дня два или три я все это обмозговывал, а после надумал сам проверить, правду Том говорил или нет.

I got an old tin lamp and an iron ring, and went out in the woods and rubbed and rubbed till I sweat like an Injun, calculating to build a palace and sell it; but it warn't no use, none of the genies come.

Разжился старой жестяной лампой и железным кольцом, ушёл в лес и тер их там, тер, пока не вспотел, как индеец, и все прикидывал, какой я дворец построю, да как его продам; но так ничего и не добился, никакие джинны ко мне не прискакали.

So then I judged that all that stuff was only just one of Tom Sawyer's lies.

И я решил, что вся эта ерунда – очередное вранье Тома Сойера.

I reckoned he believed in the A-rabs and the elephants, but as for me I think different.

Я так понимаю, что сам-то он верил и в А-рабов, и в слонов, ну а у меня на этот счёт другое мнение.

It had all the marks of a Sunday-school.

Самая что ни на есть воскресная школа, пробу негде ставить.

One uv 'em is white en shiny, en t'other one is black.

Один весь белый, аж светится, а другой чёрный.

De white one gits him to go right a little while, den de black one sail in en bust it all up.

Белый наставляет его на правильный путь, но, как только наставит, тут же подлетит чёрный и все дело изгадит.

A body can't tell yit which one gwyne to fetch him at de las'.

И который, в конце концов, верх возьмёт, сказать пока ну никак нельзя.